Вульф Шломо - Марсик
Шломо Вульф
Марсик
"И это будет нашей защитой от крыс? - женщина присела на корточки и
коснулась легкими пальцами моей едва прощупывемой спины под пухом шерсти. -
Ты смеешься надо мной, Игорь." "Не скажи. Он, конечно пока мал и слаб, но от
него пахнет кошкой. И этого на какое-то время будет достаточным, чтобы они
не лезли из своих нор. Мне уже надоело замазывать новые дырки, Оля."
"Уважающая себя крыса вообще не боится никакой кошки, - Оля все пыталась
прощупать во мне хоть что-нибудь материальное. - Тем более, ни одна не
испугается запаха едва прозревшего котенка."
Лучше бы я не прозревал, чем видеть перед собой таких монстров.
Я сомневаюсь, что умозаключения, которые я по привычке формирую в виде
литературного описания, когда-либо станут известны моим читателям. Но и я им
предан всей душой, и никак не могу поверить, что последняя в моей жизни
катастрофа уже произошла. Затем окончился, наконец, период моей слепоты,
когда были только звуки, сладкое молоко и ласковое мурлыкание во тьме -
двухнедельного превращения известного писателя одной планеты в немощного
котенка другой...
Итак, читатели, предо мною действительно были человекообразные
существа, но кто-то постарался, чтобы выглядели они чудовищно. Попробую
описать по своему первому впечатлению. Под жалким обрубком того, что у нас
называется носом, на лице моего нынешнего хозяина и покровителя была рана,
аккуратно нанесенная острым ножом и так и не зашитая, незарубцевавшаяся, с
красными ровными вывернутыми краями, которые без конца отталкивающе
двигались, когда Игорь произносил звуки или ел. Вернее отправлял руками или
инструментами то, что они называли пищей, в отверстие между рубцами - рот.
Вам трудно будет в это поверить, но за рубцами, которые они называли губами,
торчали какие-то острые обнаженные кости - зубы, двигающиеся в разных
направлениях, чтобы превратить еду аборигенов в то, что собственно и
называется в нашем мире грубой, практически несъедобной пищей... Эти кости
вызывали у меня ужас, но показывать зубы, по-видимому, являлось признаком их
ко мне расположения. Ольга даже подняла меня на колени, поднесла мою, скорее
всего, не менее страшную, по нашим понятиям, мордашку к своему лицу и
ласково сказала, обнажая свои особо белые и ровные кости между кривящимся
особо красным и вспухшим шрамом: "Ты ведь будешь нас защищать от крыс, когда
вырастешь, правда, Марсик?"
Так я узнал свое новое имя. Впрочем, для меня это не имело ни малейшего
смысла, как и все их звуки, собранные в слова и фразы, как и полки с
книгами, где эти слова и мысли были зафиксированы их писателями вместо того,
чтобы просто передать мысли в вездесущий эфир и там их оставить до
потребления. Но что можно ожидать от человека с таким едва заметным розовым
отростком на лице вместо изящного хобота, которым едят нормальные люди? При
этом Ольга обдувала меня воздухом из того, что у нее называлось носом,
откуда я сделал вывод, что эта же породия на нос, как и отверстие,
образованное варварским шрамом, служат аборигенам дыхательными каналами
вместо кожи, которой естественно дышат обычные люди в любой среде.
После того существа, которое я увидел, когда прозрел и которое было
моей матерью в этой жизни, я не мог вообразить что-нибудь отвратительнее и
страшнее, но местные "люди" были хуже - ведь они были в принципе
человекообразными. Да, у них не было развитого носа, но зато были
омерзительные наросты на голове вокруг ушных отверстий, выставленные как
примитивные локаторы.
